Архитектура домонгольской руси. Деревянные храмы домонгольской руси Архитектура Древней Руси. Русь домонгольская

Слева - церковь Великомученицы Варвары, справа - храм Петра и Павла

Смоленск открывается нам постепенно: город так насыщен архитектурными и историческими достопримечательностями, что сразу всё это богатство осознать невозможно. И вот пришла очередь посмотреть, может быть, главные сокровища Смоленска - три домонгольских храма, то есть построенных до татаро-монгольского нашествия. Первое знакомство было просто внешним - посмотреть, где находятся, как лучше снимать, где парковаться.
В итоге пришло осознание, что все три церкви связаны не просто временем постройки, но и тем, что построены на средства и по указу потомков Владимира Мономаха - внуком Ростиславом Мстиславичем и двумя сыновьями Ростислава. Территориально все находятся поблизости, недалеко от берега Днепра. На участке берега Днепра, где стоят две церкви Иоанна Богослова и Михаила Архангела, раньше было древнее урочище Смядынь по имени речки, впадавшей в Днепр. Смоленские князья Ростислав Мстиславич и его сыновья Роман и Давид превратили Смядынь в княжескую территорию и застроили её красивыми придворными храмами. Итак, время, место, личности - всё это объединяет три храма Смоленска.

1. Сначала отправляемся на улицу Кашена к храму Петра и Павла. Это в Заднепровском районе, рядом с вокзалом. Поблизости есть стоянка для машин.
Церковь Петра и Павла построена князем Ростиславом Мстиславичем в XII веке (1125-1160) в византийской традиции из узких глиняных кирпичей - плинфы, скрепленной известковым раствором. В фундаменте заложены булыжники на глине. Наружная декоративная отделка строения достаточно скромна и выражается в поясе небольших арок, вертикальных выступах в виде лопаток, пилястр и полуколонн.

2. Одноглавый храм с примыкающими тремя высокими апсидами и главой на массивном 12-гранном барабане, опирающемся на квадратный постамент, и сейчас выглядит очень величественно и торжественно. Особенно по сравнению со стоящей совсем рядом белокаменной церковью Великомученицы Варвары, построенной в XVIII веке.

3. Во время Великой Отечественной войны Петропавловская церковь была сильно разрушена, и ее восстановили с приданием первоначального облика лишь в 60-х годах XX века под руководством архитектора П.Д. Барановского. Православной церкви храм передан в 1991 году.

4. Когда-то будучи в Чернигове, видела там церковь, подобную смоленскому храму Петра и Павла. Её тоже воссоздал в первозданном виде из руин архитектор Пётр Дмитриевич Барановский, уроженец Смоленской губернии. Пятницкая церковь в Чернигове была построена в конце XII - начале XIII веков на Пятницком поле, которое было местом торгов. Небольшое, стройное четырёхстолпное сооружение имеет много общего с домонгольскими памятниками Смоленска. Сооружение этой церкви приписывается зодчему Петру Милонегу.

Пятницкая церковь в Чернигове, фото 1971 года

5. И вот, уже несколько раз я упомянула имя Пётра Дмитриевича Барановского (1892-1984), уроженца Смоленской губернии, - выдающегося ученого-археолога, талантливого архитектора-реставратора памятников древнерусского зодчества. Об этом человеке надо почаще вспоминать с благодарностью! Барановский - основатель музея в Коломенском и музея имени Андрея Рублёва в Андрониковом монастыре, считается спасителем храма Василия Блаженного от уничтожения. И это только малая часть той красоты, которую спас этот замечательный человек за свою долгую жизнь, а прожил он 92 года.

Родился Петр Дмитриевич Барановский 14 февраля 1892 года в селе Шуйском Вяземского уезда Смоленской губернии в семье безземельных крестьян-ремесленников, его творческий путь начался на родине - в Смоленской области. Здесь он, уже будучи студентом Московского строительно-технического училища, в 1911 году составил подробный план реставрации Болдинского монастыря. За это в 1912 году двадцатилетний крестьянский сын был награжден золотой медалью Русского Археологического общества. На эти деньги Барановский купил себе фотоаппарат и поехал по России.
После непродолжительной работы на железнодорожных и промышленных постройках, с началом Первой мировой войны был призван в армию, служил военным инженером. После войны он работал и одновременно учился на искусствоведческом факультете Московского археологического института, который окончил с золотой медалью. В 1918 году за несколько месяцев он написал диссертацию о памятниках Болдинского монастыря. Учитывая важность научных открытий, ему было присвоено профессорское звание в 26 лет. В 1918 году стал преподавателем Московского университета; в том же году восстанавливал здания Спасо-Преображенского монастыря, церкви Петра и Павла и Митрополичьих палат в Ярославле.
В 1921 году организовал свою первую (из десяти) экспедицию на русский Север. В конце 1920-x годов Барановский реставрировал Казанский собор на Красной площади (закрытый ещё в 1918 году,). Отреставрированный им частично Казанский собор был вскоре уничтожен.
В 1933 году Барановского обвинили в антисоветской деятельности и сослали в сибирские лагеря, где он и пробыл три года. В городе Мариинске Кемеровской области, где располагался лагерь, Барановский работал помощником начальника строительной части.
После освобождения в 1936 году Барановский поселился за "101 километром", и некоторое время работал в музее города Александрова. После возвращения в столицу (1938) Петр Дмитриевич Барановский работал в структурах государственной охраны памятников, был одним из основателей ВООПИК (1966).
Несмотря на репрессии и три года лагерей, Петр Дмитриевич не утратил своей принципиальности. В почти разрушенном (было уничтожено 70% жилых зданий) Чернигове он явился на бюро горкома партии с требованием приспособить один из цехов кирпичного завода под изготовление тонкого кирпича-плинфы, который был необходим для восстановления черниговской церкви Параскевы Пятницы. По мнению профессиональных архитекторов, реставраторов и историков, проект восстановления этой церкви и его реализация стали мировым эталоном реставрации. Главным принципом в реставрации Барановский считал восстановление первоначального облика здания, уничтожая все позднейшие пристройки и наслоения.

Вид с моста через Днепр

7. Храм, называвшийся в старину церковью «на варяжке», был возведён в 1173 году по указу смоленского князя Романа Ростиславича, сына Ростислава Мстиславича. Того самого, на средства которого была построена церковь Петра и Павла. Вот так выглядела церковь на дореволюционной открытке:

Иоанно-Богословская церковь в Смоленске. Конец XIX - начало XX века

8. Церковь расположена очень удачно - на невысоком холме над Днепром. Некоторые историки считают, что она была построена как придворная. Кроме того, Иоаннобогословская церковь благодаря своему расположению должна была стать местом паломничества купцов, проплывавших по Днепру. Князь Роман вошел в историю Смоленска, как один из наиболее просвещённых правителей. Поэтому именно церковь Иоанна Богослова стала важнейшим культурным центром города. При Романе Ростиславиче в этом храме открыли первое на Смоленщине церковное училище, здесь составлялись многочисленные смоленские летописи, отсюда на близлежащие территории распространялась письменность.

9. На внешних угловых лопатках церкви до наших дней сохранились декоративные кресты, изготовленные из плинфы. Ранее к зданию примыкали галерея и два придела у углов церкви с восточной стороны. Первоначальная постройка из кирпича на булыжном фундаменте сохранилась на высоту стен основного объёма. Своды, восьмерик и подкупольные столбы были переложены в XVIII веке, тогда же частично были замурованы древние окна и пристроены трапезная и колокольня, которые были уничтожены в годы немецкой оккупации.

10. Иоаннобогословский храм - классический одноглавый, крестово-купольный, четырехстолпный храм с тремя полукруглыми апсидами, сложенным из узкого кирпича византийского образца (плинфы) на известковом растворе. Из внешнего орнамента на церкви присутствуют декоративные кресты из плинфы и нишки под арочными окнами 8-гранного барабана. Нынешний пол церкви почти на два метра выше первоначального его уровня.

11. Иоаннобогословская церковь без каких-либо изменений просуществовала до начала XVII века. Потом несколько раз разрушалась и восстанавливалась. После революции 1917 года храм какое-то время был действующим, но в 1933 году его закрыли и передали под музей и библиотеку. Самые серьёзные разрушения церковь получила во время Великой Отечественной войны, когда была разрушена ее западная часть, а пристроенные в XVIII веке трапезная и колокольня и вовсе были превращены в руины.
Церковь Иоанна Богослова была отреставрирована только в 70-х годах. Во время этой реставрации с храма сняли многочисленные поздние наслоения и придали ему вид, максимально приближенный к первоначальному. В 1993 году церковь Иоанна Богослова вернули Смоленской епархии. Планируется восстановление колокольни.
Самый лучший вид на храм Иоанна Богослова открывается всё же с этого моста через Днепр.

12. От церкви Иоанна Богослова направляемся на Парковую улицу. Здесь поблизости находится церковь Архангела Михаила (Свирская) - ещё одна из трех церквей домонгольского периода, сохранившихся в Смоленске. Она стоит на холме, у подножия которого в прошлом в Днепр впадала речка Смядынь.

13. Выглядит церковь необыкновенно стройной и возвышенной, но не потому что стоит на холме, а из-за своих пропорций. Она была построена в 1191-94 годах при дворе смоленского князя Давида Ростиславича, брата Романа Ростиславича и входила в архитектурный комплекс загородного княжеского двора. Князь Давид хотел затмить масштабами и красотой все церкви в округе, в том числе церковь Иоанна Богослова. И это ему, по-видимому, удалось. Пропорции храма устремлены вверх - для своего времени это было очень необычно, а внутреннее убранство, как соощает летопись, поражало современников своим великолепием. Наружными и внутренними декоративными украшениями служат пояски, уступчатые ниши, рельефные кресты и бровки из поребрика.

Церковь Михаила Архангела (Свирская) в Смоленске. Фото начала XX века

14. Название церкви Свирская историки связывают с тем, что она стояла на пересечении торговых путей из Северских или Свирских земель. Храм сложен из плинфы, скрепленной известковым раствором, сохранился на высоту до сводов. Кладка в некоторых местах открыта.

История её разрушений и восстановлений близка к судьбе двух других домонгольских храмов. В 1930-м году богослужения в Свирской церкви прекратились и в ней организовали военный склад. Вот только во время Великой Отечественной войны храм удивительным образом почти не пострадал, но все же нуждался в серьёзной реставрации, которую и провели в 1963-м году. Вторую в ХХ веке реставрацию церкви Архангела Михаила осуществили в 1978 году.
Теперь нам предстоит внимательное и детальное знакомство с этими тремя удивительными памятниками отечественной истории.

Архитектура домонгольской Руси

Техника каменной кладки домонгольских памятников в целом восходит к византийским, а позднее отчасти к западным романским образцам. Несмотря на общие истоки, системы кладок, бытовавшие в этот период, обладают значительным разнообразием.

Фундаменты. Наиболее ранние постройки Киевской Руси имеют, как правило, ленточные фундаменты. Позднее появляются наравне с ними фундаменты, отдельно заложенные под стены и под столбы. В основании фундаментов вдоль стен, а иногда и поперек укладывались деревянные лежни. Лежни закреплялись забиваемыми в землю деревянными колышками, а в некоторых случаях также железными костылями. Такие деревянные субструкции характерны для памятников конца X—XI вв., к середине XII в. они полностью исчезают. Глубина заложения фундаментов была различна, доходя в исключительных случаях до 4 м (церковь Успения на Подоле в Киеве, XII в.). У наиболее значительных сооружений XI в. — Софийского собора и Золотых ворот в Киеве, церкви Спаса в Чернигове, Софийского собора в Новгороде она колеблется от 1 до 2,5 м. Фундаменты южнорусских памятников сложены главным образом из бутового камня, иногда из булыжников, часто из того и другого вместе на известковом растворе, обычно с примесью цемянки — мелкомолотой обожженной глины, иногда толченого кирпича.

Со второй половины XII в. кладка фундаментов становится более разнообразной, различной для местных архитектурных школ. Встречается кладка на глине, иногда с заполнением кирпичным боем. Некоторые сравнительно поздние сооружения Киева (рубежа XII—XIII вв.) имели фундаменты очень мелкого заложения (0,3—0,5 м) из битого кирпича на глине либо вообще без раствора. В Новгороде для фундаментов преимущественно использовались валуны, которые укладывались на растворе, иногда с заметной примесью цемянки. В Полоцке в XII в. фундаменты выполняли из небольших валунов, которые насыпали в открытый ров без раствора, что в дальнейшем препятствовало подсосу влаги в кладку стен через фундамент. Верх фундамента проливался раствором, не проникавшим в глубину, после чего поверх него укладывалась выравнивающая платформа из двух-трех рядов кирпичной кладки, на которой разбивали план самих стен. При этом низ стен внутри и снаружи здания нередко присыпали песком на высоту до 0,5—0,7 м. Фундаменты построек Смоленска также исключительно валунные, у более ранних памятников на растворе или на глине, с конца XII в. — уложенные насухо, по полоцкому образцу. Памятники Галицкой и Владимиро-Суздальской земель второй четверти XII в. имеют валунные фундаменты на известковом растворе без цемянки. В конце XII в. техника выкладки фундаментов во Владимире меняется, их выполняют из рваного туфа или белого камня также на растворе. Такие фундаменты не заполняли весь открытый ров, а выводились в виде отдельной стенки с засыпкой краев рва после их возведения.

Большое разнообразие типов кладки фундаментов объясняется не только различными техническими навыками, которые приносили с собой строительные артели (например, из Галицкой земли во Владимир, из Полоцка в Смоленск и Старую Рязань), но и стремлением к максимальному использованию легкодоступных местных материалов, причем для фундаментов как для скрытой конструкции не имели значения ни декоративные качества камня, ни то, насколько легко он поддавался обработке.

Кладка стен. Стены наиболее ранних построек домонгольской Руси (Спасская церковь в Чернигове, Софийский собор в Киеве и др.) имеют смешанную каменно-кирпичную технику (рис. 94, 1—6).

94. Смешанная и кирпичная кладка домонгольских сооружений
1 — собор Спаса в Чернигове, около 1036 г.;
2 — Софийский собор в Киеве, около 1037г.;
3—6— варианты кладки Софийского собора в Новгороде, 1045—1052 гг.;
7 — Борисоглебская церковь на Коложе в Гродно, конец XIIв.;
8—10— обработка шва при кладке со скрытым рядом;
11 — обработка шва при разнослойной плинфовой кладке

Ряды камней разделены прослойками кирпичной кладки. Камни крупные, разных размеров, колотые, в нижней части стен иногда разделены поставленными на ребро кирпичами. Между камнями остаются большие участки выходящего на лицо стены раствора. На поверхности этого раствора нередко бывает прочерчена по-сырому графья, имитирующая разбивку на крупные правильно отесанные блоки. Графья дополнялась раскраской в красный и желтый цвета, наносившейся в технике фрески водяными красками по сырой штукатурке. Характер декоративной обработки варьировался в разных частях здания. Если в нижней зоне часто преобладает камень, то вверху стена нередко выкладывалась целиком из кирпича. У новгородской Софии каменно-кирпичная кладка описанного выше типа была использована в нижней части апсид, основной же объем сложен почти целиком из камня и покрыт известково-цемяночным раствором либо сплошь, либо обрамляя отдельные грубо-обработанные камни. Барабаны, апсиды, арки и некоторые другие детали при этом выполнены из кирпича.

Преимущественно из кирпича выкладывались внутренние столбы. В уровне пят арок и по основным ярусам в них укладывались выступавшие наружу тонкие, так называемые прокладные плиты из твердых пород камня, игравшие роль капителей либо карнизов.

Кирпич домонгольских зданий отличается от кирпича построек более позднего времени по своему составу (более тонко отмученная глина, в киевских и черниговских памятниках нередко светло-желтого цвета) и в особенности по размерам: он очень тонок— от 2,5 до 4—4,5 см, лишь иногда несколько толще.

Длина и ширина кирпича сравнительно близки друг к другу. Такой кирпич, в отличие от более позднего, носит название плинфы. Плинфу в кладке не подтесывали, поэтому для каждой детали специально изготовлялась плинфа особого фасона, имевшая каждый раз свои размеры. В частности, откосы оконных проемов выкладывались из трапециевидных плинф. В одном здании иногда применялись плинфы разных форм и размеров, по большей части с преобладанием одного основного, а также иногда «половинных». Партии плинф часто метились специальными знаками, вырезанными на краю формы, а у самого кирпича — соответственно выступающими на одной из боковых граней. Кроме знаков, встречаются различные нанесенные от руки метки, а также клейма, оттиснутые до обжига специальным инструментом как на боковых сторонах кирпича, так и на постели. Клейма и особенно знаки служат важным атрибутирующим признаком (рис. 95).

95. Примеры знаков на плинфах домонгольских построек Смоленска (по И.М. Хозерову)

Плинфовая кладка велась с толстыми швами, примерно равными толщине кирпича. У ранних памятников кладка выполнялась в технике со скрытым рядом. Через один ряд плинфы слегка заглублялись внутрь. Утопленный ряд полностью закрывался с фасада раствором, благодаря чему видимые швы оказывались намного шире рядов плинфы, а вся поверхность стены представлялась расчерченной на горизонтальные полосы В забутовке при этом обычно использовался не кирпич, а мелко колотый камень. Такая техника кладки известна в постройках Константинополя, откуда она и была заимствована строителями первых русских каменных храмов. Нередко отдельные участки стен выкладывались плинфами, образующими на поверхности орнамент. Чаще всего подобная кладка применялась над арочными перемычками, но встречаются и горизонтальные орнаментальные пояса, особенно на барабанах (меандр и другие сходные с ним узоры). Раствор ранних памятников имеет примесь цемянки очень мелких фракций, что придает тесту равномерный розовый цвет. Орнаментальные приемы обладали большим разнообразием даже в пределах одного сооружения. Особое внимание мастеров к рисунку кладки, фактуре и цвету поверхности придавало стене исключительные по выразительности декоративные качества.

Во второй половине XI в. в южнорусских землях система кладки стен заметно упростилась. В XII в. стены уже выполнялись в основном из кирпича, поначалу в технике со скрытым рядом, с использованием в забутовке камня. Декоративные приемы сводились к выкладке отдельных фигур из плинфы, главным образом крестов разного рисунка, выступавших из плоскости стены. Около 1120 г. в Киеве и Чернигове происходит смена типа кирпичной кладки: на место кладки со скрытым рядом приходит равнослойная, при которой плинфы всех рядов вынесены на лицо стены, причем забутовка также выполнена из плинфы. Поверхность швов равно-слойной кладки подрезалась, образуя небольшой уклон, благодаря чему нижние ребра кирпичей у каждого ряда слегка выступали над раствором. Такая обработка шва называется косой подрезкой. Косая подрезка шва была рассчитана на штукатурку: неровная поверхность стены служила для лучшего соединения со штукатурным слоем Остатки штукатурки найдены у многих памятников с равнослойной кладкой; иногда они были окрашены в яркие цвета. Некоторые сооружения, возведенные в первой половине XII в., имели резные белокаменные детали (например, найденные в Чернигове крупные капители с изображением животных), что также было новым приемом. У некоторых западнорусских храмов для декорации фасадов были использованы расколотые цветные валунные камни, уложенные на фасад гладкой плоскостью, и поливные керамические плиты, а в стены для их облегчения заложены пустотелые сосуды, обращенные открытыми горлышками внутрь помещения (Борисоглебская церковь на Коложе в Гродно). Во многих храмах XII в. использовались прокладные плиты. Известен случай, когда прокладные плиты столбов выполнены не из камня, а из дуба (Спасская церковь Евфросиниева монастыря в Полоцке; плиты сохранились до сих пор). Сходным образом у церкви Михаила Архангела в Смоленске дубовыми плахами были заменены каменные плиты у кольца в основании барабана.

Кладка со скрытым рядом дольше всего удержалась в Полоцкой земле, а на рубеже XII—XIII вв. была использована полоцкими мастерами, работавшими в других городах (церковь Михаила Архангела в Смоленске, 1190-е г.).

На протяжении XI—XII вв. произошли заметные изменения в составе раствора кирпичной кладки: вместо тонкомолотой обожженной глины, выполнявшей роль гидравлической добавки, начали применять сравнительно грубооколотую плинфу, служившую наполнителем. Благодаря этому изменился вид раствора: тесто, имевшее прежде розовый цвет, стало белым, а отдельные куски битой плинфы хорошо различимы. Кроме толченой плинфы в состав раствора входили песок, мелкая галька, каменная крошка, иногда древесный уголь.

В Новгородской земле чисто кирпичная кладка не получила распространения (исключение — церковь Петра и Павла на Синичьей горе, конец XII в., сложенная в технике кладки со скрытым рядом). Для сооружений Новгорода и Пскова характерна кладка из грубооколотых камней, чередующихся с рядами плинф, и с применением плинфы для выкладки арочных перемычек и некоторых архитектурных деталей, таких, как архивольты закомар. Стены при этом штукатурились, арки и архивольты закомар расписывались «под кирпич».

Особняком в строительстве домонгольской Руси стоят постройки из мягкого белого известняка («белого камня»), возводившиеся в Галицкой земле (с начала XII в.) и Владимиро-Суздальском княжестве (с середины XII в.). Техника их кладки заимствована у романских построек Западной и Центральной Европы. Это так называемая полубутовая кладка, состоящая из двух слоев лицевой оболочки, сложенных из гладко обтесанных по фасаду и очень плотно пригнанных друг к другу камней, середина между которыми заполнена рваным бутовым камнем (известняк, туф, иногда песчаник) и пролита известковым раствором без добавления цемянки. Памятники Владимира сложены из близких по пропорциям к квадрату, слегка постелистых, иногда вытянутых вверх блоков. Высота рядов в основном в пределах 35—50 см. Швы по фасаду очень тонкие — от 1 до 2—3 мм с расширением в глубину за счет трапециевидной формы блоков в поперечном сечении (рис. 96, 1).

96. Основные типы белокаменной кладки XII—XVIII вв.
1 - Золотые ворота во Владимире, 1164 г.;
2 — собор Андроникова монастыря в Москве, 1420-е годы (XIVв.?);
3 — церковь Трифона в Надпрудном в Москве, XVIв. (конец XVв.?);
4 — кремль в Зарайске, 1531 г.;
5 — церковь в селе Полтеве Московской области, 1706 г.;
6 — Оперный дом в Царицыне, 1775—1785 гг.

Такая небольшая толщина швов указывает на проливку их очень жидким раствором (кладка «под залив»). Передняя сторона блоков обработана очень ровно, и следов обработки почти не видно. На боковых гранях, утопленных в кладку, хорошо видны скругленные желобки — следы обработки теслом. Несколько отлична кладка собора Рождества Богородицы в Суздале 1222— 1225 гг., стены которого сложены частично из плинфы, частично из более грубо обработанных блоков туфа, а из гладкого известняка с чистой теской поверхности выполнены элементы декора. Наряду с белокаменными сооружениями во Владимире возводились также и плинфовые постройки (не сохранились).

Архитектура русских княжеств конца XIII—XV вв.

Новгородско-Псковская земля.

Фундаменты новгородских памятников XIII—XV вв. выполнялись из валунов с заполнением землей, песком или глиной, с проливкой верхнего ряда известковым раствором. В некоторых случаях в их основание укладывались деревянные лежни из бревен, но известны также случаи забивки свай или устройства одной лишь песчаной подсыпки под подошву. Стены выкладывались в основном из местного красного ракушечника или серого плитняка, не поддающихся очень гладкой обработке. Через несколько рядов кладка выравнивалась раствором. В постройках XV в. иногда чередовались ряды камней, уложенных на постель и помещенных стоймя, плоскостью к лицу стены. Из кирпича выполнялись арочные перемычки, барабаны, лопатки, декор фасадов, который на протяжении XIV—XV вв. становился все более обильным. Кирпичные прослойки встречаются иногда в кладке столбов. Кирпич новгородских памятников начиная с конца XIII в. брусковый, т.е. с соотношением размеров тычка и ложка 1:2, при большей, чем у плинфы, толщине (7—8 см). Швы между кирпичами тоньше, чем при плинфовой кладке (около 1,5—2 см). Переход от плинфы к брусковому кирпичу, как полагают, связан с влиянием техники готических построек соседней Прибалтики. У церкви Федора Стратилата на Ручье (1360— 1361) и последующих каменных храмов барабаны для уменьшения их массы выкладывались с забутовкой из полых горшков, при лицевой кирпичной обкладке толщиной в полкирпича. Вопрос о применении штукатурки на внешних поверхностях стен нельзя считать окончательно решенным; видимо, иногда она имела место. С 1460-х гг. кирпич почти полностью вытесняет камень.

В памятниках Пскова, в отличие от новгородских, кирпич после XII в. уже не встречается вплоть до XVII в. Кладка стен велась из местной плиты, не поддающейся тщательной обработке и обладающей малой морозостойкостью, поэтому стены, как правило, штукатурились. Из мелкого околотого камня со штукатуркой выполнялись и детали декора, например, частые в постройках Пскова ряды поребрика и бегунца.

Среднерусские земли.

Среднерусские княжества (Московское, Нижнегородское, Рязанское) унаследовали технику каменного строительства Владимиро-Суздальской Руси. При этом, надо отметить несколько своеобразный тип кладки из мелких блоков наиболее ранней из выявленных построек Москвы, остатки которой обнаружены под Успенским собором в Кремле (как полагают, это Успенский собор 1326 г.). Последующие московские сооружения, а также храмы Нижнего Новгорода, Звенигорода и Троице-Сергиева монастыря конца XIV — начала XV в. имеют структуру фундаментов и стен, восходящую к владимирским памятникам конца XII в.; фундаменты сложены из правильных, грубовато отесанных квадров в технике полубутовой кладки, стены имеют такую же полубутовую кладку, но из гладко тесаных с лицевой стороны, плотно подогнанных блоков, по фасаду почти квадратных, чаще «лежачих», иногда несколько вытянутых по вертикали Высота рядов в основном 35—45 см. Из сооружений Тверской земли сохранилось только одно — церковь Рождества Богородицы в Городне, подклет которой относится ко второй половине XIV в., а верх — ко второй четверти XV в. Кладка ее стен в принципе аналогична описанной, но лицевые блоки отесаны более грубо, особенно в подклете, швы несколько толще. С большой тщательностью выполнены только профили и другие детали. По характеру кладки сходны с подклетом церкви в Городне небольшие бесстолпные храмы конца XIV в. в пределах Московского княжества, но удаленные от его центра (Коломна, с. Каменское под Наро-Фоминском).

Первое известие о применении кирпича («плиты жженой») в среднерусских княжествах относится к ремонтным работам, производившимся в 1399 г. на несохранившейся церкви Спаса в Твери. В Москве кирпичное строительство, развивавшееся параллельно с традиционным белокаменным, зафиксировано летописями начиная с 1450 г. Самые старые из сохранившихся кирпичных построек Средней Руси относятся уже к последней четверти XV в., однако особенности наиболее ранних из них — Духовской церкви Троице-Сергиевой лавры 1476 г. и собора Спасо-Каменного монастыря 1481 г. — позволяют предположительно охарактеризовать технику кирпичной кладки предшествующих десятилетий. В названных памятниках применен не брусковый кирпич, как это было в Новгороде, и не плинфа, а кирпич, имеющий как бы промежуточные между ними размеры (в Духовской церкви 30x20x6 см, в соборе Спасо-Каменного монастыря 26—28x15,5—17x5,5 см). Кирпичи такого же типа встречались при археологических раскопках, производившихся в Москве, в слое XV в. При таких соотношениях ширины и длины кирпича исключена возможность применения усложненных систем перевязки, поэтому тычковые ряды чередуются с ложковыми. Пережитком плинфовой техники можно считать множественность размеров кирпича, изготовленного для выкладки различных деталей. Теска кирпича, в том числе для ребер откосов оконных и дверных проемов, еще не применяется. Помимо размеров, кирпич XV в. от домонгольской плинфы отличает более грубый состав теста, иногда включающего помимо обожженной глины песок и мелкую гальку. Толщина швов в кладке — 1,5—2 см, раствор известковый без примеси цемянки. Поверхность шва— без подрезки, затертая заподлицо с плоскостью кирпича, что создает гладкую фактуру стены, приближенную к фактуре белокаменной кладки московских памятников XIV—XV вв. Есть основания считать, что ранние кирпичные постройки Москвы покрывались снаружи тонкой известковой обмазкой, слой которой в среднем составлял 2—3 мм (на отдельных участках в пределах 5 мм).

Архитектура Московской Руси (конец XV—XVII вв.)

Для каменных сооружений этого периода в целом характерно значительное единообразие приемов кладки на основной территории Русского государства (кроме Пскова и некоторых отдаленных окраин), а также переход на брусковый кирпич как на основной строительный материал (что не исключает отдельных случаев целиком белокаменного строительства в районах, близких к местам разработки известняка, например, собор Успенского монастыря в Старице или церковь Спаса Преображения в селе Остров под Москвой). Образцы новой строительной техники, положенные в основу последующего массового строительства, в основном были выработаны при перестройке Московского Кремля в конце XV — начале XVI вв.

Фундаменты.

Новшеством в устройстве фундаментов стало повсеместное использование забиваемых под подошву деревянных свай, которые до этого встречались лишь в отдельных, достаточно редких случаях. Известен случай устройства сплошного свайного, точнее сказать столбчатого основания, практически без прослоек грунта, под столпом Ивана Великого в Московском Кремле. Сваи, преимущественно из бревен хвойных пород, порой применялись без учета индивидуальных особенностей грунта, и образование пустот после их истлевания становилось причиной деформаций. Преобладающий тип фундаментов — из бутового камня на известковом растворе, при глубине заложения 1—2 м. При устройстве подвалов внутренние стены иногда вообще не имеют фундаментов, а у внешних фундамент со стороны подвального помещения облицован на всю высоту гладкой кладкой, каменной либо кирпичной. В северных районах фундаменты выполнялись по большей части из валунов, причем нередки случаи укладки их на глине либо насухо. В тех сооружениях XVII в., которые считались второстепенными, встречаются фундаменты, сложенные небрежно, на ничтожную глубину, не только из бутового камня, но и из кирпичного щебня, с заменой известкового раствора глиной и землей.

Кладка стен.

Усовершенствования в систему выкладки стен были внесены на рубеже XV—XVI вв. работавшими в Москве итальянскими строителями. Впервые это имело место при возведении Успенского собора Московского Кремля (1475—1479 гг.). Строитель собора Аристотель Фьораванти отказался от полубутовой кладки стен, заменив забутовку «ровным камнем». Кладка велась не «под залив», а на густом растворе, благодаря чему швы имеют толщину 1,5—2 см, как у кирпичной кладки. Блоки камня в Успенском соборе мельче, чем в предшествовавших московских постройках, и имеют более выраженный постелистый характер (соотношение сторон около 1:1,5). Другое нововведение касалось изготовления кирпича, который отличался от применявшегося раньше и по технологии изготовления (он был более прочным), и по размерам. Кирпич Успенского собора необычен: он имеет соотношение сторон более чем 1:2 (в среднем 28x12x6,5 см), причем по горизонтали тычки чередуются с ложками, а сочетание тычков и ложков в смежных рядах носит случайный характер.

В последующих постройках конца XV и начала XVI в. сложился тип кладки, на длительное время ставший обычным для Москвы и большинства других городов.

Белый камень применялся преимущественно в нижних частях стен (иногда на значительную высоту), а также для архитектурных деталей, требующих особо тщательной проработки (сложная профилировка, резьба), либо же для карнизов большого выноса. Белокаменная кладка московских построек XVI в. внешне сходна с кладкой Успенского собора: гладко тесанные уложенные на постель блоки с соотношением сторон в среднем около 1:1,5, швы 1,5—2 см, высота рядов в основном в пределах 25—35 см (в узких рядах блоки более постелистые) Однако в подавляющем большинстве случаев, в отличие от собора Фьораванти, кладка по-прежнему оставалась полубутовой, с заполнением толщи стен из грубооколотых камней — известняка и мягкого песчаника. Вне Москвы нередко встречается кладка из блоков значительно более крупных размеров, порой не очень правильной формы, с частой перебивкой порядовки Для архитектурных деталей большого выноса уже с начала XVI в. применялось крепление белокаменных блоков скрытыми в толще стены металлическими скобами (капители Архангельского собора в Московском Кремле).

В конце XVI в. характер белокаменной кладки начинает претерпевать изменения. Облицовка выполняется из длинных постелистых блоков, которые последовательно укладываются ложками и тычками, обеспечивая лучшую перевязку с массивом кладки. Размеры ложков И тычков при этом выдерживаются далеко не точно так же, как и высота рядов, благодаря чему рисунок кладки сохраняет живописный характер. Забутовка часто выполняется из кирпича. Этот тип кладки удерживается на протяжении всего XVII и начала XVIII вв.

В 1470-е гг. в московском строительстве вошла в употребление кладка из брускового кирпича с так называемой верстовой системой перевязки*. При этой системе кирпичи по фасаду чередуются тычками и ложками как в пределах ряда, так и по вертикали (рис. 97, 1).

В толще стены все кирпичи кладутся в поперечном направлении. При большой толщине стены (особенно в крепостных сооружениях) забутовка может носить хаотический характер, с использованием рваного камня и валунов. Перевязка верстовой кладки на углу производится двумя способами. При одном из них на угол через ряд выходят тычки и сколотые кирпичи— «трехчетверки», обязательно положенные к углу целым торцом. При другом способе на угол через ряд кладутся целые тычки и ложки, а за тычками для выравнивания перевязки дополнительно вставляются в кладку небольшие кусочки кирпича — «четверки». Такая система кирпичной кладки быстро распространилась на всей территории тогдашней России (кроме Пскова, где до XVII в. кирпич не использовался) и просуществовала до конца XIX в., а на протяжении XVI—XVII вв. была единственной.

В постройках конца XV в. чередование тычков и ложков строго соблюдено только по горизонтали, а чередование по вертикали еще достаточно неравномерно и проявляется скорее как общая тенденция: позднее же рисунок кладки приобретает очень большую четкость.

Карнизные тяги и другие детали выполнялись в постройках конца XV— XVII вв. либо из белого камня, либо из профильных кирпичей, которые иногда специально формировались, иногда вытесывались из обычного кирпича, но в обоих случаях имели одинаковые размеры с основными кладочными кирпичами**. Кирпич гладко подтесывался также на углах откосов, при выкладке граненых и круглых столбов и т.п. Швы имели толщину 1,5—2 см. Как правило, у более ранних памятников тесто раствора имеет чистый белый цвет, а в качестве заполнителя применен крупный, хорошо промытый песок, иногда с примесью мелкой гальки. В растворе более поздних сооружений песок нередко мельче. Поверхность швов кладки конца XV—XVII вв. затерта заподлицо с внешней плоскостью кирпича, частично закрывая его скругленные углы и изъяны. Поэтому при затирке шов кажется толще, чем он есть в действительности, а лицо стены очень ровное

Особой четкостью и гладкостью отличается кладка московских памятников первых десятилетий XVI в. Для новгородских сооружений, напротив, характерна несколько более грубая формовка кирпича и относительно неровная живая поверхность кладки.

Размеры кирпича в русских постройках конца XV—XVII вв. очень разнообразны, но преобладает кирпич «большой руки», или «большезамерный» размером 30x15x8 см. Наиболее характерные отклонения: встречающийся в сооружениях начала XVI в. (иногда и позднее) кирпич, близкий по размерам к современному; так называемый «маломерный» кирпич (20—22x10—11x4—4,5 см), бытовавший в Москве в середине XVI в.; очень крупный кирпич (32—34 см длиной и до 10 см толщиной), употреблявшийся иногда в XVI в. (Китайгородская стена в Москве, 1530-е гг.) и в XVII в. (стены Кирилло-Белозерского монастыря, 1653— 1682 гг.). Иногда в одном и том же здании применялся кирпич двух размеров — болыдемерный и маломерный, что позволяло варьировать ширину кирпичных профилей (церковь Иоанна Предтечи в Дьякове, середина XVI в.).

Начиная с середины XVII в. на кирпичах московского производства появляются клейма (рис. 98).

98. Примеры клейм на кирпичах московских построек XVII—XIX вв. (по И.А. Киселеву)
1 — середина — вторая половина XVII в.;
2 — конец XVII— начало XVIIIв.;
3 — середина XVIII в.;
4 — 1770-е годы;
5 — конец XVIII — начало XIXв.;
6— 1810—1820-е годы;
7 — 1830-е годы;
8 — 1840—1850-е годы;
9 — третья четверть XIXв.;
10 — конец XIX— начало XX в.

Клейма имеют вид небольшого углубления близкой к квадрату формы с рельефным изображением. Для середины — второй половины XVII в. на клеймах характерны изображения двуглавого орла или (реже) единорога. В 1680-х гг. появляются буквенные клейма «П», «Д» или «Н» («Полевые сараи», «Даниловские сараи», «Новые полевые сараи»). Клейма оттискивались специальным штампом на тычке уже отформованного кирпича, поэтому ориентация их может быть самой случайной. Клейма на кирпичах — важный датирующий признак***.

Поверхность кирпичной кладки в конце XV—XVII вв. штукатурилась только под роспись. Во всех остальных случаях она либо закрывалась тонким слоем обмазки (до 2—3 мм), либо сохраняла естественную фактуру. В ранних сооружениях (конец XV — первая половина XVI в.) встречается известковая обмазка с примесью песка, напоминающая по составу кладочный раствор; позднее она изготовлялась без наполнителя. Поверх обмазки наносилась побелка или иная окраска, но иногда и сама обмазка служила верхним декоративным слоем. В первой половине и середине XVI в. иногда стены раскрашивались «под кирпич». В этом случае на сырую обмазку наносилась графья, размечающая горизонтальные и вертикальные швы (не всегда точно соответствовавшие действительным швам кладки). По обмазке стена сплошь окрашивалась в цвет кирпича, и сверху известью прописывались швы. Встречается раскраска «под кирпич» и без графьи. Подобная раскраска (без графьи) применялась и в конце XVII — начале XVIII в.

Особую разновидность представляет применявшаяся в XVI—XVII вв. в некоторых северных районах валунная или валунно-кирпичная кладка, основанная на использовании дешевых местных строительных материалов (Соловецкие острова, Кий-остров в устье Онеги). Основная масса стены выкладывалась из огромных необработанных камней, заполнение между ними и отдельные детали, требующие соблюдения правильной геометрической формы (окна, бойницы), а также карнизные части делались из кирпича. Сооружения, выполненные в такой технике, имеют обычно повышенную толщину стен, что наряду с размерами лицевых камней придает им особую монументальность.

Архитектура XVIII—XIX вв.

В XVIII в. в России начали распространяться европейские строительные приемы, сначала при строительстве С.-Петербурга и несколько позднее — Москвы. Параллельно с этим в отдаленных частях страны по-прежнему преобладали строительные традиции допетровского периода. Вплоть до начала XIX в. обе столицы и окраина представляли две различные строительные культуры, которые в одних сооружениях воплощались вполне последовательно, в других — вперемешку, что в целом дает пеструю картину.

Фундаменты.

В самых ранних постройках С.-Петербурга фундаменты выполнялись из кирпича и булыжника, причем под внутренними поперечными стенами их нередко делали в виде арок. В целом же в XVIII в. и позднее получают преобладание фундаменты, сложенные на известковом растворе из бутового камня (в некоторых местах из валунов, но также на растворе), заглубленные с учетом промерзания грунта. Сваи применяются не всегда, а в зависимости от свойств подстилающих грунтов и их влагонасыщенности. В провинции долгое время еще бытуют приемы XVI—XVII вв.

Кладка стен.

Новшества в технике кладки стен прежде всего коснулись С.-Петербурга. Для наиболее ранних петербургских жилых зданий характерно устройство тонких стен, главным образом в летних постройках. Так, стены дворца Монплезир и Летнего дворца Петра I имеют толщину всего в полтора-два кирпича. К середине XVIII в. стены снова стали делать очень массивными (у Зимнего дворца — семь кирпичей и более). Кирпич в постройках С.-Петербурга вплоть до конца XVIII в. был в основном плохого качества, преимущественно тонкий, в пределах 4,5—5,5 см толщины при длине по ложку 24—26 см. Низкое качество кирпича компенсировалось высокой прочностью раствора. Перевязка кладки довольно хаотическая, причем уже с начала XVIII в. в С.-Петербурге встречается цепная система перевязки, при которой ряды тычков чередуются с рядами ложков, с перебивкой, швов в четверть кирпича, причем вертикальные швы и между тычками, и между ложками четко выдержаны через ряд один над другим Вне С.-Петербурга и его округи эта кладка в XVIII в. не применялась, но и в самой столице наряду с этим можно встретить употребление верстовой кладки («Новая Голландия», 1765— 1788 гг.). При круглом плане для выкладки стен применялась кладка одними тычками. Наряду с кирпичом для выносных плит карнизов петербургских построек использовались тонкие керамические плиты больших размеров. Профили вытягивались в штукатурке, в состав которой обычно входил толченый кирпич.

В кладке стен петербургских построек камень появился с 1730-х гг. Применялось в основном два типа камня: первый — слоистая «путиловская» плита, непригодная для вытески деталей и используемая как рядовой стеновой материал, преимущественно в цоколях, толщина ее— в пределах 13—18 см; второй — мягкие известняки Пудостского, Гатчинского и других месторождений. Они шли в производство большими блоками и хорошо поддавались теске (пример использования — фасады Казанского собора). Реже встречается облицовка гранитом (преимущественно набережные, мосты, иногда цоколи), мрамором и другими твердыми породами камня. Наконец, известны случаи применения привозного мягкого известняка — белого камня того же типа, который бытовал в московском строительстве. В XVIII в. он использовался в исключительных случаях, начиная с первой половины XIX в. — чаще. В Москве приемы кладки XVI—XVII вв. удерживались вплоть до середины XVIII в. Во многих провинциальных центрах подобное отставание наблюдается еще дольше, порой до начала XIX в. В первой половине XVIII в. в московском строительстве встречаются лишь отдельные нововведения и то в единичных памятниках. Так, иногда откосы проемов выкладывались без тески, благодаря чему попеременно через ряд около угла с одной или другой стороны образовывались треугольные в плане впадины (так называемые «голубцы»), рассчитанные на заполнение штукатуркой. Однако в Москве до конца 1760-х гг. (в провинции значительно позднее) часто встречается старый прием устройства откосов с подтеской угловых кирпичей.

Кирпич начала XVIII в. по размерам не отличался от более раннего больше-мерного кирпича. В дальнейшем на протяжении XVIII—XIX вв. неоднократно проводилась регламентация размеров кирпича, которые последовательно уменьшались, постепенно приближаясь к современному стандарту. Во второй половине XVIII в. преобладает еще относительно крупный кирпич — примерно 27x13x7 см. Кирпич 1810—1820-х гг. в Москве и тяготеющих к ней районах имеет размеры 22—23x12,5x6,5 см, несколько позднее он удлиняется (25—26 см).

Для московского строительства после пожара 1812 г. характерна тычковая кладка, т.е. кирпичами, выходящими налицо стены одними тычками. Перевязка иногда осуществлялась с применением половинок кирпича, иногда через ряд укладывались специальные «трехчетвертные» кирпичи. С 1870-х гг. получила широкое распространение цепная перевязка кладки. Но наряду с ними на всем протяжении XIX в. использовалась и традиционная для России верстовая перевязка, долее всего удержавшаяся в постройках ведомства путей сообщения. В конце XVIII в. в Москве встречается выкладка отдельных участков стен из облегченных пустотелых керамических блоков.

До середины XVIII в. в московском строительстве кладка по-прежнему выполнялась с обработкой шва затиркой. Со второй половины столетия (в основном с 1770-х гг.) вошла в употребление косая подрезка шва, напоминающая приемы обработки швов равнослойной плинфовой кладки XII в., что связано с широким внедрением штукатурки. Подрезка иногда бывает еле выражена, иногда выполнена с нарочитой четкостью В единичных случаях встречаются обратная косая подрезка, при которой раствор как бы нависает (середина XVIII в.) и двухсторонняя подрезка шва (1840—1860-е гг. В конце первой половины XIX в. благодаря усовершенствованию технологии производства кирпича он приобрел более четкую геометрическую форму с резко прочерченными ребрами. Одновременно стал входить в употребление новый тип обработки шва, при которой раствор срезался заподлицо с поверхностью кирпича, но без заполнения неровностей, так называемая «подскребка» Во второй половине XIX в. для стен, предназначенных под штукатурку, начала применяться пустошовка К концу XIX в. для фасадных поверхностей стен, не предназначенных под штукатурку, вошла в употребление расшивка швов специальным инструментом, придающим им правильный профиль (чаще всего валик с двумя желобами) В провинциальном строительстве происходили те же изменения, но с тем или иным отставанием во времени.

В XVIII—XIX вв. клеймение кирпича стало весьма распространенным явлением. Клейма XVIII в. очень разнообразны. Они имеют прямоугольную форму и состоят, как правило, из двух или трех (в редких случаях до пяти) букв, содержащих сокращение фамилии и инициалы владельца завода (например, клеймо «ПС» Голландского домика в Кускове, 1749 г.). С начала XIX в. подобные клейма, как правило, заключались в дополнительную рамку (клейма «ЯК», «КИТ» заводов Я. Китайцева, очень распространенное в Москве клеймо «БАИ» заводов Байдаковой). С середины XIX в. появляются клейма не только на тычке, но и на ложке, а еще позднее — на постели кирпича. Они, как правило, вмещают полную фамилию заводчика или название компании

Раствор в постройках XVIII и почти всего XIX в. — известковый, часто серого цвета, с заполнением из мелкого песка. Различные виды цемента, в том числе портландцемента, появляются уже в первой половине XIX в., но используются в основном в уникальных постройках (у Исаакиевского собора— в фундаментах и для крепления внутренней мраморной облицовки). Широкое употребление цемент находит лишь в самом конце XIX и особенно в начале XX в. Его используют для кладки как в смеси с известью, так и в чистом виде.

Белокаменная кладка сооружений Москвы и провинции первой половины и середины XVIII в. мало отличается от кладки допетровского времени. Во второй половине XVIII и в начале XIX в. происходит унификация высоты блоков облицовочного камня, причем высота их увязывается с порядовкой кирпичной кладки для лучшей перевязки. Блоки изготовляются правильной геометрической формы, поверхность их не только с лицевой стороны, но и с боковых сторон и постели гладко зашлифовывается. Швы пригоняются впритык, раствор между камнями облицовки кладется очень тонким слоем, а иногда вообще отсутствует. Сцепление с кладкой основного массива стены осуществляется за счет чередования тычков и ложков, близкого к верстовой перевязке Высота ряда обычно 17 см и выше. Для деталей в зависимости от размеров применяется камень различной величины, в XVIII в. иногда очень крупный. Наряду с белым камнем в цокольных частях фасадов нередко используется песчаник, идущий в строительство большими плоскими плитами, которые ставятся вертикально и крепятся к кладке металлическими скобами.

С конца XVIII в. главным образом в строительстве послепожарной Москвы белокаменный декор начинает вытесняться штукатурным. Белый камень продолжает применяться в основном в цоколях и для деталей большого выноса, где это требуется по конструктивным соображениям, но выносные плиты венчающих карнизов чаще выполняются из досок и даже не всегда штукатурятся. Декорация сооружений второй половины XIX в. — преимущественно штукатурная.

* В литературе встречаются и другие наименования этой системы: «старорусская», «готическая», «польская». Иногда к ней ошибочно применяется термин «крестовая», относящийся к иному типу кладки, встречающейся в готических сооружениях Запада.

** Одно из редких исключений — Успенский собор Кирилло-Белозерского монастыря, 1496 г., где для некоторых деталей применен кирпич особого размера. В данном случае речь идет об архаичном приеме.

*** С клеймами не следует путать часто встречающиеся знаки в виде ряда углублений, оттиснутых на тычке узким круглым штырем, которые служили для пометки количества выпускаемого кирпича.

Гармоничное развитие древнерусской культуры было прервано монгольским нашествием в середине XIII столетия. Поэтому историки и отделяют начальный период ее эволюции (IX-XIII вв.) от всех последующих. Неразрывной частью культуры был быт - все то, что окружало повседневную жизнь рядовых членов и знати восточнославянского общества.

Зодчество

Как и вся культура домонгольской Руси, архитектура страны сильно изменилась после принятия христианства и наслаивания византийских традиций на древнерусские. Жилые постройки восточных славян с давних времен представляли собой полуземлянки и срубы. На севере в лесной зоне сложились богатые традиции плотничества.

Каменные постройки появились в конце X века, когда в страну по приглашению князя Владимира прибыли греческие зодчие. Важнейшие памятники культуры домонгольской Руси были построены в Киеве - «матери городов русских». В 989 году началось возведение каменной Десятинной церкви, ставшей кафедральным собором, расположенным рядом с княжеским двором.

В дальнейшем древнерусская монументальная архитектура распространилась по всем восточнославянским землям. Например, в XI веке в Новгороде был освящен Софийский собор - сегодня это главная достопримечательность города. Также данная постройка считается древнейшей церковью, построенной славянами и сохранившейся на территории России. Свой Софийский собор был и в Киеве. Выдающимся памятником зодчества является построенная во Владимирском княжестве в XII столетии.

Крепостные сооружения чаще всего представляли собой городские стены, собранные из деревянных срубов (также их называли городницами). Наверху устанавливались площадки для гарнизона и щели, из которых велась стрельба по неприятелю. Дополнительными укреплениями были башни (вежи). Крупные города состояли из внешних стен, детинца и внутренней крепости. Стены княжеских столиц могли строиться из камня. За их пределами разрастались посады, где обживались ремесленники и прочий простой люд.

Живопись

Благодаря влиянию византийского православия культура домонгольской Руси обогатилась не только традициями строительства каменных храмов, но и новыми веяниями в живописи. Такие жанры, как фреска, мозаика и иконопись, стали неотъемлемой частью жизни восточных славян. В живописи греческое влияние оказалось долговечнее, чем в зодчестве, где уже в скором времени возник самобытный древнерусский стиль. Это было вызвано тем, что, например, в иконографии существовал строгий христианский канон, от которого мастера не отходили на протяжении нескольких столетий.

Помимо религиозной существовала и светская живопись. Ярким образцом этого жанра стали настенные росписи, созданные в башнях Киевской Софии. Рисунки изображали семью великого князя Ярослава Мудрого, сцены из повседневной жизни монарха, фантастических птиц и зверей. До наших времен сохранилось несколько икон, созданных во Владимиро-Суздальской земле в XII веке. Эти артефакты как нельзя лучше демонстрируют, какой была культура Руси домонгольского периода. Другой уникальный памятник, средневековая фреска, являющаяся главной достопримечательностью Дмитриевского собора, изображает сцены Страшного суда.

Золотой век культуры домонгольской Руси относится к XII столетию, когда феодальная раздробленность прежде единой страны стала причиной возникновения региональных «школ» во многих сферах творческой деятельности. Затронула эта тенденция и изобразительное искусство. К примеру, в новгородской были созданы росписи, проникнутые уникальным мрачным и суровым духом. Рисунки грозных архангелов и фигур святых не похожи ни на один другой образец древнерусской живописи.

Музыка

Музыка - это еще один вид искусства, наглядно показывающий, какой была история Домонгольский период оставил после себя немало свидетельств о песенных предпочтениях восточных славян. Музыка характерна тем, что она во все времена существовала неотрывно от быта как знати, так и рядовых людей. Семейные празднества, «игрища», не представлялись без песен, плясок и игры на инструментах. Народные произведения носили самый разный характер. Это были свадебные причеты, весенние игровые мелодии, плачи по умершим родственникам.

Наиболее одаренные исполнители становились музыкантами-профессионалами. Певцы торжественных былин и сказители специализировались на эпическом жанре. Параллельно им существовал целый мир бродячих трупп, состоявших из скоморохов, которые выступали на городских площадях и пирах. Культура домонгольской Руси была многогранной, и музыка в этом смысле не отличалась от других видов искусств. Многие скоморохи не только пели, но и пробовали себя в качестве акробатов, плясунов, жонглеров и актеров, то есть становились лицедеями. Интересно, что княжеские власти нередко боролись с такой самодеятельностью, так как древние «бесовские» песни носили в себе печать давних языческих традиций.

Русские включали в себя балалайки, бубны, гусли, трещотки, домры. А рога и трубы использовались не только для исполнения песен, но и для сигнала во время охоты или военных действий. В дружинах существовали собственные подобия «оркестров». Например, такой коллектив поднимал боевой дух войска во время осад городов волжских болгар в 1220 году.

Как и остальная культура домонгольской Руси, музыка получила свою собственную православную нишу. Тексты церковных песнопений были византийскими (в переводе на славянский язык). От греков Русь заимствовала богослужебный ритуал. Таким же образом появились приемы распевов.

Фольклор

Больше всего древнерусская культура известна по ее фольклору, отличающемуся выдающимся разнообразием и богатством. Песни, былины, заклинания, поэзия были его неотъемлемыми компонентами. Язычество породило мифологические сказания, которые сохранились даже после принятия христианства. Фольклорные представления срослись с православием, что больше всего отразилось на календарных праздниках и суевериях.

Былинный героический эпос - вершина в устном народном творчестве. Главными персонажами подобных произведений становились богатыри. Такие герои, как Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, известны каждому ребенку по сборникам сказок. В былинах отразилось то богатство, которое представляет собой культура Руси домонгольского периода. Богатыри могли быть как реальными историческими персонажами, так и обобщенными образами. В сказаниях о бесстрашных героях отложилась целая средневековая эпоха с ее характерными чертами (борьбой со степными кочевниками, «лихими людьми» и т. д.).

Письменность

Противоположностью устного народного творчества было творчество письменное. Однако такая литература не могла появиться без азбуки. Та, в свою очередь, просочилась на Русь вместе с христианством. Византийские просветители Кирилл и Мефодий создали для славян специальную азбуку, ставшую фундаментом для самых разных письменностей: русской, болгарской, сербской, македонской и т.д.

Труд греческих проповедников из Солуни имел самые далеко идущие последствия. Без кириллицы не сложилась бы и вся домонгольская Эту азбуку использовали для полного перевода православных текстов. Первые школы, обучающие грамоте, были учреждены князем Владимиром Святославичем.

Уникальными памятниками древнерусской письменности являются новгородские берестяные грамоты. Большая их часть была обнаружена археологами в XX веке. Берестяные грамоты свидетельствуют о том, что грамотность на Руси не считалась уделом исключительно аристократии. Писать умели многие обычные граждане, что и зафиксировали средневековые новгородские артефакты.

Древняя кириллица несколько отличалась от современной. В ней были надстрочные знаки и некоторые дополнительные буквы. Кардинальная реформа старого алфавита произошла при Петре I, а окончательный сегодняшний вид он принял после революции 1917 года.

Литература

Вместе с письменностью Русь переняла у Византии книжную культуру. Первые самостоятельные произведения были религиозными поучениями или проповедями. Таковым можно считать «Слово о законе и благодати», написанное митрополитом Илларионом в середине XI столетия.

Куда более распространенным жанром стала летопись. Они являются не только хрониками событий, но и источником знаний о том, какой была культура Древней Руси домонгольского периода. Главным летописцем Киевской Руси считается Нестор. В начале XII века им была составлена «Повесть временных лет». В этом своде были описаны основные события русской истории от возникновения государственности до 1117 года. Нестор сосредоточил свое внимание на политических событиях: княжеских спорах, войнах и союзах. Летописец также оставил после себя «Чтение», в котором подробно остановился на биографии двух князей-мучеников Бориса и Глеба.

Князь Владимир Мономах запомнился не только как мудрый политик и талантливый полководец, но и как незаурядный писатель. Правитель Киева оставил своим наследникам «Поучение» - политический трактат, в котором автор объяснял, каким должно быть идеальное государство и эффективная власть. В книге Мономах напомнил будущим князьям, что личные интересы политиков не должны вредить единству государства, необходимому в том числе для борьбы с кочевниками-половцами.

«Поучение» было написано в начале XII века. В конце того же столетия появилось главное произведение древнерусской литературы - «Слово о полку Игореве». Оно также было посвящено теме борьбы с половцами. В центре повествования поэмы - неудачный поход в степь князя Игоря Святославича, правившего в Новгороде-Северском.

Исходящая от кочевников угроза мирной жизни во многом повлияла на то, какими стали культура и быт домонгольской Руси. В «Слове» неустановленный автор как никто лучше показал, насколько разрушительными были набеги язычников. Как и Мономах в своем «Поучении», он подчеркивал важность единства русских земель перед общей опасностью.

Прикладное искусство

Русские мастера с давних времен славились своими уникальными техниками изготовления ювелирных украшений (эмалью, сканью и т. д.). Подобные изделия делались под заказ для боярской и княжеской знати. Иностранцы восхищались русской чернью по серебру. Этой смесью обрабатывали самые разные изделия: браслеты, кресты, перстни и т. п.

Киевские мастера предпочитали позолоченные и серебряные фигуры на черневом фоне. Владимирские ремесленники чаще делали чистый серебряный фон и золотые фигуры. В Галиции существовала собственная школа контурной черни. На этих примерах прикладное искусство еще раз демонстрирует, какими разнообразными были культура и быт домонгольской Руси.

Ремесла деревни сильно отличались от ремесел города. В сельской местности мастера долгое время использовали в своих орнаментах языческие мотивы нечистой силы. Популярностью пользовались обереги и амулеты. Большая их часть делалась из самого доступного материала - дерева. Если сначала заклинательные элементы в прикладном искусстве имели отчетливое магическое предназначение, то постепенно они утратили этот смысл и стали простыми узорами. Культура Руси домонгольского периода, кратко говоря, эволюционировала. С каждым поколением она понемногу видоизменялась и усложнялась.

Быт и жилище

Ранние славянские полуземлянки состояли из печи, лавок и нар. Каждое такое помещение становилось домом для отдельной брачной пары. Распространенность полуземлянок у южных племенных союзов восточных славян отмечалась арабскими географами. Такие жилища начали исчезать в X веке. Этот процесс был связан с разрывом патриархальных связей малой семьи и отмиранием родовых пережитков.

Например, в Киеве, помимо полуземлянок, были срубные и бревенчатые жилища. Дерево являлось относительно дешевым материалом, достать его мог почти каждый городской или сельский житель. Доступность помогала быстро восстанавливать поселения в случае пожаров. Возгорания всегда приводили к сильным разрушениям, что, с другой стороны, было заметным недостатком дерева.

Важной частью княжеских дворцов была гридница - просторное помещение, где на пирах собиралась дружина. Изучение устройства аристократического жилища - это еще один интересный способ понять, какой была культура домонгольской Руси. Архитектура являлась показателем социального положения, позиции на общественной лестнице владельца здания. Интересно, что в XII веке, когда государство окончательно распалось, прежние великокняжеские гридницы исчезли - их помещения стали использовать в качестве тюрем.

Одежда

Обычные крестьяне, или смерды, одевались в подпоясанные рубахи-косоворотки, заправленные в штаны, и высокие сапоги. Зимой использовались недорогие меха. При этом простонародными считались медвежьи шубы. Пояса были узкими и кожаными, пряжки делались из меди. Женщины, как правило, носили украшения ожерелья, бусы).

Характерным признаком дружинной, боярской и княжеской одежды был плащ. Если крестьяне носили льняные грубые рубахи, то аристократы - сорочки из шелка. Княжеские сапоги шились из сафьяна. Обязательным атрибутом монарха была шапка с меховым околышем. Украшения знатных людей делались из драгоценных камней и золота. К примеру, князь Святослав Игоревич носил характерную жемчужную серьгу. Быт и культура домонгольской Руси (10-13 века) удивляли многих иностранцев. Зимняя одежда русской знати делалась из собольих мехов, являвшихся ценнейшим товаром на всех рынках Европы.

Пища

Так как основой сельского хозяйства Руси было хлебопашество, рацион обычных людей состоял в основном из самого хлеба и различных круп (ячменя, пшеницы, ржи и проса). Их важность для жизни восточных славян была принципиальной. От хлеба настолько зависели, что археологи находили детские игрушки в форме хлеба. Неурожай считался величайшим бедствием, обязательным следствием которого становился повсеместный мор.

Мясная пища горожан состояла из мяса птицы и домашнего скота. В деревне долгое время сохранялась древняя традиция есть конину. Важной частью домашнего стола были молочные продукты, в том числе творог. Идеологическая война церкви с язычеством затронула и рацион. Например, все тот же творог считался обрядовым яством. Священники старались регулировать рацион своей паствы с помощью всевозможных постов.

Из рыбы на столе особенно ценились осетры (известно, что у новгородских князей служили «осетренники», которые собирали с рыбных ловель подати осетрами). Ключевыми овощами являлись репа и капуста. Пищевая культура домонгольской Руси, кратко говоря, менялась медленнее всех остальных сфер славянской жизни. Традиционными приправами были корица, уксус, орехи, анис, мята, перец. Недостаток соли мог обернуться настоящим народным бедствием. Этот товар являлся любимым объектом спекуляций торговцев.

Введение……………………………………………………3.

Сравнительный анализ русских храмов домонгольского

периода и русских храмов XVII века……………………..4.

Заключение…………………………………………………9.

Список литературы…………………………………………10.

Введение.

Памятники архитектуры наполняют живым, образным содержанием наши представления о развитии культуры, помогают понять многие стороны истории, не нашедшие отражения в письменных источниках. В полной мере это относится как к монументальному зодчеству древнейшего, домонголь­ского периода, так и к архитектуре XVII века.

Как и в западно-европейском средневе­ковье, русская архитектура X-XIII вв. была главным видом искусства, подчинявшим и включавшим в себя многие другие его виды, в первую очередь живопись и скульптуру. От этой поры до наших дней сохранились блестящие памятники, зачастую не уступающие по своему художественному совершенству лучшим шедеврам миро­вой архитектуры.

Грозы, пронесшиеся над Русью, к сожалению, стерли с лица земли многие памятники зодчества. Более трех четвертей древнерусских монументальных построек домонгольского периода не сохранилось и известно нам лишь по раскопкам, а иногда даже по одним только упоминаниям их в письменных источниках.

Храмов более поздних периодов несомненно во много раз больше, и по их архитектуре мы можем также можем анализировать ее особенности, культуру того времени, влияния и предпочтения.

Сравнительный анализ русских храмов домонгольского периода и русских храмов XVII века.

Вместе с новой религией Киевская Русь получила и неизвестный ей дотоле тип здания - христианский храм. В некотором смысле, согласно рассказу ПВЛ об «испытании вер», впечатление от церковного зодчества Византии предшествовало принятию христианства и даже предопределило его. К кон. X в. в Византии сложились и символические толкования храма, и отвечающий потребностям богослужения архитектурный тип здания. Крестово-купольная система, известная византийскому зодчеству уже в V–VI вв., обладала рядом преимуществ, что и обусловило ее господствующее положение как в Византии (начиная с IX в.), так и на Руси. Важнейшим ее признаком являлся пространственный крест, образованный пересечением двух центральных широких проходов-нефов; боковые нефы были более узкими, низкими и затемненными, что создавало в интерьере выраженную иерархию пространств. Нефы перекрывались сводами, чаще всего полуциркульными или коробовыми. Над средокрестьем ставили купол на световом барабане.

Большое каменное строительство на Руси началось в X веке как строительство христианских церквей, и, естественно, по византийскому образцу. Однако с самого начала оно восприняло и некоторые черты самобытного деревянного зодчества. Храм Софии, воздвигнутый в Киеве, имел тринадцать куполов на столпах, а не дошедшая до нас Десятинная церковь – даже двадцать пять куполов. Эта многоглавость – своеобразная русская особенность, она часто встречалась в деревянных постройках.

В XI столетии широко и богато обстраивались города, были заложены храмы Софии в Киеве, Новгороде и Полоцке.

Церкви строились на Руси во множестве и стали частью ее ландшафта. Древние зодчие умели безошибочно выбирать места для храмов – по берегам водных путей, на возвышениях, чтобы они были хорошо видны, как маяки для путников. В широкий равнинный пейзаж, пересеченный невысокими, мягких очертаний холмами, русские церкви вошли как завершающий штрих, как необходимый вертикальный акцент среди стелющихся волнистых линий. Церкви не были ни слишком высокими, ни угловато-остроконечными, как готические, - им свойственна компактная пластичность, телесная округленность форм; они, хотя и господствуют над пейзажем, но не противостоят ему, а объединяются с ним, они родственны русской природе.

В XII веке выработался характерный русский тип крестово-купольного белокаменного храма: четырехстолпный, одноглавый, с полукруглой главой на высоком барабане и выступающими полуцилиндрическими абсидами (чаще всего тремя) с восточной стороны. Другие стены расчленены лопатками (пилястрами) на три части, соответственно разделению внутреннего пространства, каждая завершается полукружием коробового свода – закомарой. Круглящиеся апсиды, волнистая линия закомар, круглый барабан и мягко завершающий его купол исключают всякую угловатость: храм выглядит почти скульптурно-чувственно.

Во 2-й пол. XII - нач. XIII в. в общем русле русской архитектуры отчетливо выделились местные направления (школы), отличавшиеся друг от друга особенностями строительной техники, излюбленными конструктивными и декоративными формами и приемами, различными вариациями плановых и объемных решений. Свои кадры мастеров имелись в ряде стольных городов - в Киеве, Новгороде, Полоцке, Галиче, Городне (совр. Гродно); во Владимиро-Суздальской земле и в Смоленске одновременно работали по две строительных артели.

В XII Столетии художественное первенство принадлежало Владимиро-Суздальскому княжеству – сопернику и преемнику Киева, претенденту на роль общерусского центра. Одно из прекраснейших сооружений владимиро-суздальской да и всей древнерусской архитектуры – церковь Покрова на Нерли, построенная в 1165 году. Она проста – все тот же одноглавый четырехстолпный храм, - но таких совершенных пропорций, вертикальна, устремлена ввысь. Но высотность смягчена мотивом полукружия, которым плавно завершается все ее вертикальные тяги: полукружия закомар, перекрытий, декоративных арочек, полукруглые завершения окон, дверей, - и, наконец, венчающее полушарие главы (которая раньше была шлемовидной, а не луковицей, как теперь).

В XII и начале XIII века русское искусство было самостоятельным и зрелым; татаро-монгольское нашествие и затем почти двухсотлетнее иноземное иго затормозили его развитие почти отовсюду, кроме Новгорода и Пскова, которые не были данниками Золотой Орды и к тому же успешно отразили натиск западных врагов – ливонских рыцарей.

Архитектуру XVII, сравнительно с прежней, отличает чрезвычайная нарядность. Когда в середине XIX века некоторые архитекторы пытались возродить национальный, «чисто русский» стиль, то представления о нем они черпали главным образом из построек XVII столетия – их уцелело больше всего. Именно в XVII веке возникали затейливые формы, которые потом, уже с полной утратой чувства гармонии, перекочевали в «стиль рюсс»: это бочкообразные кровли, резные наличники окон, многоярусные кокошники, карнизы в виде «петушиных гребешков», витые столбики и богатый растительный орнамент, который расстилался по стенам и своду подобно ковру. Главное в облике русского храма XVII века, в отличие от более ранней архитектуры - обилие декора, отчасти генетически связанного с орнаментикой европейского позднего Ренессанса и маньеризма. Полностью изменилось соотношение декора и несущей его стены: стена почти исчезла под колонками, ширинками, карнизами, наличниками, изразцами. Это явление, получившее название «узорочья», в литературе связывается с так называемым обмирщением церковного зодчества, сближением облика храма и богатых палат. Однако есть мнение, что богатый декор вначале получает широкое распространение именно в храмах, а не в светских постройках и явно объясняется желанием украсить дом Божий «паче всех иных» согласно изменившимся вкусам времени. Распространение сомкнутых сводов, часто также относимое на счет обмирщения, и характерную поперечную ориентацию внутреннего пространства бесстолпных московских храмов правильнее интерпретировать как следствие возрастания личностного, индивидуального благочестия, стремление к более близкому молитвенному общению с Богом. Замкнутое пространство небольшого посадского храма словно вытягивается вдоль солеи, позволяя всем молящимся наилучшим образом видеть и иконостас, и действия священнослужителей; значительно усиливается ощущение предстояния перед иконостасом, молящийся физически приближается к иконам и может более непосредственно обратиться к заступничеству святых.

В церквах на протяжении XVII в. происходила та же эволюция от сложных и асиммет­ричных композиций к ясным и уравновешенным, от живописного кирпичного «узорочья» фаса­дов к четко размещенному на них ордерному убранству. Для первой половины XVII в. типичны бесстолпные с сомкнутым сводом «узорочные» церкви с трапезной, приделами и колокольней. Они имеют пять глав, главки над приделами, шатры над крыльцами и колокольней, ярусы ко­кошников и навеянные жилой архитектурой карнизы, наличники, филированные пояски. Своим дробным декором, живописным силуэтом и сложностью объема эти церкви напоминают много­срубные богатые хоромы, отражая проникновение в церковное зодчество светского начала и утрачивая монументальную ясность композиции.

В конце XVII века появляется и новый стиль – нарышкинский. Он исходил от давних принципов народного деревянного зодчества: в основании квадрат, «четверик», на который ставится меньший по объему «восьмерик». Своеобразие нарышкинского стиля в том, что на квадратном основании возводится не один, а несколько постепенно уменьшающихся восьмериков. Церковь представляет стройную многоярусную башенку, увенчанную небольшой главой и покрытую донизу нарядным декором, типичным для XVII столетия. Причем теперь в систему убранства вводятся и новые элементы – колонки, которые не имеют конструктивного значения, но красиво подчеркивают и скругляют грани восьмериков. Хорошо освещенные интерьеры этих построек с выраженным преобладанием вертикальной оси вызывали у молящихся ощущение «горнего восхождения» - не стремительного порыва, как в шатровых храмах, но плавного, постепенного подъема ввысь, который соответствовал новому, более спокойному и гармоничному мировосприятию. Шатры сохранились в качестве завершения колоколен и крылец. Нарышкинские постройки очень изящны, хотя и в них чувствуется что-то чуть-чуть игрушечное, они слишком красуются. Лучшие образцы нарышкинского стиля – церковь в Филях, колокольня Новодевичьего монастыря.

Великий Новгород и окрестности

Из 13 домонгольских церквей Великого Новгорода и окрестностей видели все, кроме одной (но нет фотографий трех храмов). Из псковских видели только один, второй нелепым образом пропустили. В новогоднюю покатушку 2016 года дополнили список еще четырьмя храмами Владимирской и Ярославской областей.

Начну с церкви, которая из домонгольских церквей Новгорода мне понравилась больше всех.

Собор Федора Стратилата на Ручью. 1294

Красивое местоположение, внутри музей, где можно увидеть фрески неизвестного новгородского мастера, испытавшего на себе сильное влияние манеры Феофана Грека. Музей платный, стоит около 100 рублей.

Хороша, мне она как-то легла на душу.

2. Церковь Спаса на Нередице 1198

Находится напротив Юрьева монастыря, с другой стороны Волхова, при истоке реки Волхов из озера Ильмень. Рядом Рюриково городище, где по преданию Рюрик основал столицу.

В церкви сохранились фрески, чтобы посмотреть их, надо отдать немножко денежек. Это так во многих новгородских и псковских церквях, они действуют как музеи.

3. Георгиевский храм 1130 Юрьевский монастырь

Несколько раз здесь были, а фоток нормальных нет. Ну пусть будет хоть такой вид от Витославиц, тем более, что собор издали впечатляет больше, чем вблизи.

4. Храм Рождества Богородицы 1226 год. Перынский скит. Фото июнь 2016

5. Благовещенья в Аркажах (на Мячине) 1179

Находится на задворках Новгорода, на кладбище, по пути в Юрьев монастырь и Витославицы. Неожиданно на дороге вырисовывается такое чудо. Место тихое, были около неё два раза, оба раза кроме нас никого не было.

6. Церковь Ильи на Славне (перестроена в XV в.) 1202

Здесь могу ошибаться с идентификацией церкви. Если кто-нибудь поправит, буду признательна.
Церковь Ильи Пророка на Славне находится вдали от людных улиц и традиционных маршрутов туристов. Располагается она на Славенском конце Торговой стороны, одном из пяти районов древнего Новгорода, который получил свое название от поселка Славна, позже вошедшего в состав города.
Издалека вообще трудно понять, что это церковь. Причем, войну эта церковь пережила относительно целой. Это потом с неё сняли купол и сделали многоквартирный дом. Сейчас церковь передана старообрядцам.

7. Николая Чудотворца (Николо-Дворищенский) 1136 Ярославово Дворище. Фото июнь 2016
По возрасту уступает лишь Софийскому собору.

Такой древний храм, к тому же просевший в землю на три метра. Зачем к нему было присобачивать эту хрень с колоннами, ума ни приложу! Без поздних пристроек он смотрелся гораздо красивее и величественнее!

8. Параскевы Пятницы на Торгу 1207 Ярославово Дворище. Фото июнь 2016
К кон. XIX - нач. XX вв. храм дошел со следами многочисленных перестроек, до неузнаваемости исказивших его первоначальный облик. Но всё равно хорош!

9. Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (на Сильнище) 1192

Эта церковь сейчас пребывает в совсем печальном состоянии. Стоит вся в лесах, вид имеет бомжатский, сходство подчеркивал бомж, обустроивший себе жильё на строительных лесах. И не сфотографировать её было, мешали строительные леса и деревья. Жаль церковку.

10. Собор Рождества Богородицы 1119 Антониев монастырь

Монастырь стоит на берегу Волхова. Мы были тут в жаркий июльский полдень, новгородский народ расслаблялся на расположенном рядом городском пляжу, а здесь было тенисто и тихо. Церковь с пристройками и поздними окнами, которые несколько искажают первоначальный облик. Мне они мешали и даже не верилось, что это 12 век.

11. Софийский собор 1050

Это самый наш известный и самый старый домонгольский собор. Находится в Новгородском кремле.

12.Храм Спаса Преображения 1198 Старая Русса.

Не знаю, как сейчас, но в 2010 году храм был в идеальном состоянии. В нём чувствовался дух времени.

Хотя Старая Русса сейчас готовится к юбилею, так что должно быть всё норм. Этот храм тоже лёг на душу, так как имею слабость к крытым основым лемехом главкам.

13. Церковь Николы на Липне 1292 устье Мсты
Эту не видели, место труднодоступно, на острове, сухопутной дороги туда нет. На острове живут злые собаки. Ну что ж, тем интереснее будет до неё добраться.

Псков

1. Собор Иоанна Предтечи (бывший Ивановский монастырь). В путеводителях он значится как 1240 года постройки, но недавно выяснили, что он старше лет на 80, то приблизительно 1160 год.

Фото мая 2016 года. Храм расположен в стороне от туристических троп, тихое и умиротворенное место.

Рядом с храмом течет Великая, с берега открывается замечательный вид на Псковский Кремль.

2. Спасо-Преображенский собор в Мирожском монастыре. 1153

Монастырь действующий, есть яблоневый сад, где мы втихаря отведали вкусных яблок. Собор же принадлежит не монастырю, а музею, вход за плату. Внутри домонгольские фрески, и это единственные сохранившиеся домонгольские фрески в России.
В 90-ые годы в монастыре случилась некрасивая история с иконописцем отцом Зиноном, которого за то, что он разрешил провести в еще неосвященной надвратной церкви службу католикам, отсранили от должности и по приказу архиепископа Евсевия уничтожили все его работы в Пскове. А росписи были очень интересные, за них Зинон был удостоен Государственной премии РФ.

Ещё мы видели два собора в Старой Ладоге - Георгиевский (1165-1166)

и Успенский (1157-1158, перестроен в XVII веке).

В новогоднюю покатушку дополнили список еще четырьмя храмами.

Владимирская область.

Суздаль. Храм Рождества Богородицы. 1225 год
http://frosya-hod.livejournal.com/75306.html

Юрьев-Польский. Георгиевский храм. 1234 год.
http://frosya-hod.livejournal.com/76626.html

Ярославская область
Переславль-Залесский. Спасо-Преображенский собор. 1160 год.
http://frosya-hod.livejournal.com/77723.html

Смоленск.

Смоленск мы посетили в январе 2017 года и город порадовал нас тремя домонгольскими церквями (больше только в Великом Новгороде!)

1. Церковь Петра и Павла на Городянке. 1146 год.

Самый древний из храмов Смоленска.

История церкви богата и интересна. В годы польской интервенции она успела побывать костелом, а сразу после изгнания поляков к церкви пристроили большую красивую колокольню. Какое-то время церковь Петра и Павла была единым зданием с соседним Варваринским храмом, пристроенным в середине 18 века, но вот уже пятьдесят лет они разделены, чтобы сохранить первоначальный образ древней церкви.

2. Церковь Архангела Михаила (Свирская) на пристани. 1197 год.

Расположена на высоком холме, откуда открываются замечательные виды на Днепр и заднепровские леса. Эта местность ещё интересна тем, что здесь в 1015 году был убит его брат князь Глеб, ставший со своим братом Борисом первыми русскими святыми.

Второе название церкви - Свирская, потому что она стояла на пересечение торговых путей из Северских, или Свирских, земель. Если Петропавловскую крепость польско-литовские войска использовали как костел, то собор Михаила Архангела первое время служил им крепостью, однако после падения города и его обратили в католическую веру.

В 1812 году храм снова пострадал от завоевателей. Его разграбили солдаты Наполеона, разобравшие все деревянные элементы на дрова. После изгнания неприятеля церковь Архангела Михаила была восстановлена благодаря личному вмешательству российского императора Александра I.

Удивительно, но во время Великой Отечественной войны храм почти не пострадал, но все же нуждался в реставрации, которую и провели в 1963 году. Спустя пятнадцать лет церковь реставрировали еще раз, чтобы вернуть ей первоначальный облик, удалив множественные наслоения предыдущих веков.

3. Церковь Иоанна Богослова на Варяжках. 1173 год.

В отличие от соседнего Свирского храма, эта церковь стоит на невысоком холме, да и видом попроще.

По словам летописцев, сразу после строительства храм был богато украшен золотом и финифтью и поражал благолепием. При поляках церковь тоже успела побывать костёлом. Была перестроена, пострадала от французов. В конце прошлого века храм был восстановлен.

Оригинал взят у frosya_hod в Домонгольские храмы Руси. Наш список

Пост старый, но с изменениями и дополнениями.
Три домонгольских храма из Смоленска, осмотренных в последнюю новогоднюю покатушку, в конце списка.